mangust, отлично

Упасть спиной в ромашки луговые,
Прислушаться к журчанью ручейка…
А облака-то, Господи, какие!
О Господи, какие облака!
И нет тебя. Есть только
ощущенье,
Что в этот миг ты путь свой
завершил
И растворился, став
соединением
Земли и неба, тела и души.

Заболев, я думал о коте, –
С кем он будет, ежели умру?
О его кошачьей доброте,
Красоте; и прочую муру
Думал я и спрашивал: ну вот,
В душной предрассветной тишине
Так же, как ко мне подходит кот,–
Подойдут ли ангелы ко мне?
И пока расплавленный чугун,
Застывая, сдавливает грудь,
Будь бобтейл он или же мейн-кун,
Без проблем забрал бы кто-нибудь.
Вьюгой завывает месяц март,
Провожая зимушку-зиму,
В подворотне найденный бастард
Нужен ли окажется кому?
Если доживу до декабря,
Буду делать выводы зимой:
Те ли повстречались мне друзья?
Те ли были женщины со мной?
Никого ни в чём не обвиню.
И, когда обрадованный кот
На кровать запрыгнет, – прогоню:
Он не гордый, он ещё придёт.
Без обид на свете не прожить;
Но, когда настанет мой черёд,
Сможет ли Господь меня простить
Так же, как меня прощает кот?

Кошке...
Юрий Рыбка
Кошка по жизням гуляет
Вселенные стелет под лапки
Кошка о людях всё знает
И всё им прощает украдкой

Кошка смеётся над Временем!
Время над кошкой не властно!
Временем – кошка беременна!
И оно, по родству – не опасно!

Кошка живёт в услужении –
Недоразвитой расы людей
То, что людям, казалось падением -
Честь для кошки! А кошкам – видней!

Кошка любит настолько пронзительно
Что невольно цитируешь библию
Вдруг поняв что служить - восхитительно!
А Любовь – бесконечная светлая линия!

Кошка лапками, что-то сминает
Может время, а может судьбу
Я склоняюсь - пред той что знает
И что верит – что всё же дойду...

Погнали со мной, хоть до самого края света?!
И домашним скажи, чтоб не ждали тебя домой.
Когда кончится вирус и снимутся все запреты.
Погнали со мной?
Мы ещё не разменяны в мелочь, ещё не разбиты
В социальных сетях, где царят...впрочем, видишь сама.
Мы, фальшивя, споём у костра в три аккорда куплеты,
Мы ещё помолчим.
И друг другу посмотрим в глаза.
Допивай свою грусть, по бокалам разлитую дома,
Собирай свои вещи в тот самый, походный рюкзак.
Буду ждать без пяти, выходи, я стою под балконом.
У меня ничего за душой.
Но внутри полный бак.
Мы ворвёмся как следует в предстоящее лето
И отпразднуем всё:
Карантин, чепуху и отстой.
Чтоб болтать о любви там, на краешке белого света.
Выходи без пяти под балкон и
Погнали со мной?!

Ну, вот и все, —
вздохнув, старушка,
сказала деду, — Видно
срок…
И он, растерянно в подушку,
ей прошептал, — Погодь,
чуток…
— Вот свадьбу правнуку
сыграем,
тогда уж вместе и уйдем…
Оборвалось собачьим лаем,
Мелькнуло что — то за
окном.
— Скажи, просила мол,
любя,
простить её, за все, что
было,
и пусть не сердятся зятья,
невесток всех, скажи,
любила…
И не стесняясь горьких слез,
Ему, вдруг вспомнилось
былое,
Как вечерами средь берез,
Бежал он к ней в село чужое.
Как после, горюшка хлебнув,
Их тенью молодость
мелькнула.
Как уходил он на войну,
И как война без ног вернула…
Он посмотрел в ее глаза,
В них ни слезинки, ни печали,
Лишь чуть поблекла синева
И губы тихо прошептали:
— А ты, живи… поберегись,
ко мне ходи, как на
свиданье…
И было видно, как сплелись,
Их руки в нежное
прощанье… .
Судьба дала ещё им шанс...
Смерть постучав, дверь не
открыла.
Любви услышав их рассказ,
Чуть потоптавшись, уходила.
Рукопожатий их тепло
Их дальше нежно согревало.
Пускай из глаз в тот миг
текло...
Ведь слез в душе, увы, не
мало.
А он заварит мятный чай,
Она его так любит с мёдом...
Собаки повторился лай
На тень вдали за огородом.
Он обзвонил своих детей,
Сказав, что надо всем
собраться.
Так сильно греет матерей,
Когда все рядом копошатся...
А что болезнь?
Она пройдет.
Как сон, разбившийся об
утро...
Когда есть тот, кто очень
ждёт
Твой вздох и взгляд
сиюминутно.!!!

Я знаю, Бог живет не в церкви…
Он тихо селится в душе.
И бережет на вираже,
За миг единственный до смерти,
Когда не верится уже…
Я знаю Бог живет в друзьях,
С которыми роднятся души…
Для них он звезды утром тушит,
Чтоб был рассвет… А к ночи ужин
Вновь у камина… При свечах.
Я знаю, Бог живет в любви,
К одной, единственной на свете,
К родителям, и просто к детям,
Твои они, иль не твои…
Я знаю, Бог живет в любви.
Я знаю, Бог живет в стихах,
В холсте и красках, в каждой ноте,
Пусть даже вы не ту возьмете,
Смычком коснувшись впопыхах…
Отогревая мир в руках…
Я знаю, Бог живет не в церкви…
Он тихо селится в душе.
И Вы Ему, хоть раз, поверьте,
А Он... поверил в Вас уже...

Лес лечит. Вчера ходил на прием.
Справок нет. Очередей тоже.
Полежал на траве… Помолчали вдвоем…
Лучше всяких таблеток пoможет.
Тишина. Благодать. Беспокойство ушло…
Средь лиcтвы пpoпитавшись покоем,
Я лежу на траве… В гости Солнце пришло.
Как же Мир наш пpeкрасно устроен!

Снова джаз слов от Курраса
***
Вот и май, моё солнце, снова май –
в доме уже раскрыта большая стеклянная дверь;
там за дверью холодно вроде пока, но птичьих стай
голоса слышны, и они прекрасны, поверь.
Звуки леса, дождя и слабой ещё листвы –
запах робких ростков пионов, бесплотных в своей худобе,
в непонятном году в непонятное время невнятной весны –
это всё о тебе, моё солнце, я знаю, всегда о тебе.
Можно строчки укладывать в ритмы, искать интересный ход –
поэтический образ можно придумать такой, что захватит дух.
Ну а можно просто пустить на волю то, что в душе живёт
в карантине жестоком – без права наружу, вслух.
Вот и я сейчас, моё солнце, просто даю словам
небольшую свободу быть – потому что мне повезло,
потому что я умею не видеть преградой и этот хлам,
разразившийся между нами, – и это зло.
И когда останутся только ростки пионов, бесплотных в своей худобе,
только запах коры, звуки леса, дождя и слабой ещё листвы,
может в них, моё солнце, зачтутся мне эти слова о тебе –
в непонятном году в непонятное время невнятной весны.

Игорь Курас
***
Я вас любил —
и далее, по тексту.
Поля меняли травы на снега,
и одуванчики —
готовы к бегству —
взлетали вдруг, как девочки Дега,
когда б они пустились вдруг в бега.

Я вас любил —
из-под земли пионы
невинные струились по стене —
и медленные зеленели клёны
на фоне звёзд
кувшинками Моне,
когда бы мы их видели извне.

Я вас любил —
седые книгочеи
сидели в старой лодке на мели,
пока я вам вытачивал камеи,
которые —
полотнами Дали —
совсем иначе виделись вдали.

БАЛЛАДА О ПОСЛЕДНЕЙ РУБАХЕ
…А комод хранил рубахи, как надежды…
А война уже не шла который год…
И последняя на шест была надета
И поставлена на чей-то огород.

Это так невероятно и жестоко,
Что стоишь не огорчён, а изумлён,
Как над дудочкой лихого скомороха,
О котором узнаёшь, что он казнён.

А хозяин был такой весёлый малый,
А хозяин – вам, наверно, невдомёк –
На вокзале так смешно прощался с мамой,
Что погибнуть просто-напросто не мог…
ЛЕОНИД ФИЛАТОВ

Александр Гутин
ОНА ЗАВЕЛА СЕБЕ РЫЖУЮ КОШКУ

Она завела себе рыжую кошку,
Чтоб все говорили: -Ах, как вы похожи!
Чтоб вечером вместе сидеть у окошка,
Смотреть на бегущих куда-то прохожих.

С балкона видны в старом парке аллеи,
Сугробы-разрезами в праздничном торте,
Ах, кошка, она ни о чём не жалеет,
Ну, разве о маме, ещё об аборте.

Вот так и сидели до утренней рани,
До первой зари первозданно блестящей,
Две рыжие. Шторы, две плошки с геранью,
И чайник на кухне призывно свистящий.

Реальность порою размыта и смята,
И вот, в середине звенящего лета
У кошки однажды родились котята,
Пять рыжих, лохматых, пять лучиков света.

У жизни зигзаги порою так странны,
Но всё же не стоит грустить понапрасну:
Котёнок родился один бездыханным,
Но четверо живы, милы и прекрасны.

А тот, неудачливый, прыгнув из шкурки,
Взлетел с подоконника в жаркое лето,
Как дым из лежащего в банке окурка,
Но женщина с кошкой не видели это.

А там, в облаках, где прозрачно и звонко,
Котёнок невидимый лапкой умылся,
Мяукнул и прыгнул на руки ребёнка,
Который когда-то на свет не родился.

И дождь застучал по окну, по аллее,
По крышам домов, по балконам этажным,
Ах, кошка, она ни о чём не жалеет.
Ну, разве что только...а впрочем не важно.

Просто поздно уже хоть куда-нибудь мне опоздать.
Просто, радость моя, эта жизнь невеселая штука.
Просто нет больше сил примеряться, выискивать, ждать.
Просто ветер уже загонял, засвистел, зааукал.
Просто жизнь завела, закружила, спалила дотла.
А свечу в небесах замело, занесло, затушило.
Просто нет больше сил достучаться снаружи стекла.
Просто жизнь – это листья, деревья, подъезды, машины.
Просто я не могу уже высечь огня своего.
И бывает – играешь без голоса и декораций.
И тогда мне, поверь – мне не нужно уже ничего…

А. Гутин
Много ль увидишь с большой высоты
Буковок в книжной строфе?
Это пластмассовые цветы
В кадках на окнах кафе.

Дождь лупит город с отмашкой поддых,
Мечется звездная рать.
Эти растения лучше живых,
Нет смысла их поливать.

Вечер спускается, ветром дыша,
Тянется лунная нить.
Плачет пластмассовая душа,
Ей не дано полюбить.

Боль или жажду дождем утоля,
Пух раскидав тополей,
Кружит пластмассовая земля
Ненастоящих людей.




ЛИВЕНЬ

Суетный день разметал по домам
Кошек и поздних прохожих,
Спрятались тени по тихим дворам,
Вечер забрался под кожу.

Шум телевизора не заглушил
Треском соседскую ссору,
Тихо! Замри и молчи! Не дыши!
Всё переменится скоро.

Кто-то огромный над черной трубой
Без объяснений и правил
Нас всех загнал в этот вечер домой,
Чтоб всё отмыть и исправить.

Вмиг все притихли, заткнулся эфир,
И восхитительно дивен
Вылился шквалом на дремлющий мир
Майский неистовый ливень.

Люди стояли у мокрых окон,
Молча смотрели наружу,
Видели город, укутаный в сон
И отражения в лужах.

Ливень смывал и слова, и стихи,
Плавала музыка в струях,
Ливень ошибки смывал и грехи,
Фантики, смех, поцелуи.

Завороженно смотрели в окно
Люди и сверху, и снизу...
Кончился ливень, и стало темно,
И зашумел телевизор.

Игорь Курас
Новое
***
Только помню: букет ремонтантных гвоздик,
расползается медленно в чёрной воде –
только помню, как двое людей в этот миг
будто рыбы в стекле: в ерунде, в ерунде.
Ничего не умеют исправить слова –
бессловесные птицы без них – не одни.
Вот моя голова – и твоя голова:
не гони – обними; обними – не гони.
Неумелые люди.
Чернеет проспект,
холодеет над миром трамвайная нить;
если время – вода, то, выходит для всех –
расставаться и плыть, расставаться и плыть.
Серый город бессонницы вдов и старух
он всегда не в себе, он всегда при тебе;
ремонтантных гвоздик расширяется круг
по воде, по судьбе:
по судьбе, по воде.
Города и дороги, ведущие к ним –
самолётов белёсые полосы там,
где и звёздам не очень уютно одним
расползаться и плыть по ночам, по ночам.
Но когда осторожный приходит рассвет
(бессловесные птицы спровадили тьму)
ремонтантных гвоздик наплывает букет,
повторяясь всегда: ни к чему, ни к чему.